Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Архив
Андрей Дмитриевич Сахаров. Фото: Yousef Karsh
Он был гений интеллекта. Сохранились воспоминания Сергея Вонсовского о том, как Игорь Тамм* и Михаил Леонтович принимали у студента Андрея Сахарова экзамен по теории относительности и поставили ему тройку. Потом, чуть ли не ночью после экзамена, Тамм позвонил Леонтовичу и сказал: «Слушай, так ведь этот студент всё правильно говорил! Это мы с тобой ничего не поняли – это нам надо тройки ставить! Надо с ним ещё поговорить». И юный Сахаров стал учеником Тамма.
Он был единственным в ХХ веке гениальным ученым, который смог достичь уровня гениальности в политике. Причем если в физике его достижения общепризнанны, то его общественная деятельность стала поводом для колоссального раздражения, которое испытывала советская политическая толпа от самого факта существования Сахарова. Он был тем самым живым атомом, который доказывал неестественность и нежизнеспособность целой системы.
Эта система ненавидела его еще и потому, что в том числе его усилиями, его озарениями она смогла достичь непревзойденного потом уровня военной мощи. И он же беспристрастно и бесстрашно показал этой системе всё её политическое и моральное уродство.
Он вырос в хорошей семье. Его отец, Дмитрий Иванович Сахаров, был преподавателем физики пединститута им. Ленина, мать Екатерина Алексеевна Сахарова (ур. Софиано) — дочь потомственного военного Алексея Семёновича Софиано — была домохозяйкой. Бабушка со стороны матери, Зинаида Евграфовна Софиано, происходила из рода белгородских дворян Мухановых.
Его крёстным отцом стал известный музыкант Александр Борисович Гольденвейзер. Детство и ранняя юность Сахарова прошли в Москве. Начальное образование Сахаров получил дома, в школу пошел учиться только с седьмого класса. Потом он вспоминал, что «влияние семьи было особенно большим, так как я первую часть школьных лет учился дома».
По окончании средней школы в 1938 году Сахаров поступил на физический факультет Московского университета. Летом 1941 г. поступал в военную академию, но не был принят по состоянию здоровья. В 1941 г. эвакуировался в Ашхабад. В 1942 году с отличием закончил университет.
Он успел потрудиться на благо Победы. В сентябре 1942 года был распределён в распоряжение Наркомата вооружений, откуда был направлен на патронный завод в Ульяновск, где работал инженером-изобретателем. В том же году сделал изобретение по контролю бронебойных сердечников.
С 1943 по 1944 год Сахаров самостоятельно сделал несколько научных работ и послал их в Физический институт АН СССР (ФИАН) им. Лебедева Игорю Тамму. В начале 1945 года он был вызван туда для сдачи аспирантских экзаменов, после чего был принят в аспирантуру института. В 1947 году защитил кандидатскую диссертацию.
В 1948 году Сахаров был зачислен в специальную научно-исследовательскую группу по разработке термоядерного оружия и до 1968 года, двадцать лет, работал, по собственному выражению, «в условиях сверхсекретности и сверхнапряжения». Вместе с И. Таммом (будущим лауреатом Нобелевской премии 1958 года по физике) в 1950-51 гг. А. Сахаров разработал идею магнитного термоядерного реактора, легшего в основу управляемого термоядерного синтеза. В 1953 году СССР испытал первую водородную бомбу.
В 1953 году, в возрасте 32 лет, Сахаров стал доктором физико-математических наук и был избран действительным членом Академии наук СССР.
Сахаров создал труды по магнитной гидродинамике, физике плазмы, управляемому термоядерному синтезу, элементарным частицам, астрофизике, гравитации.
Сахаров был одним из немногих в мире людей, кому открылась вся реальность угрозы жизни на земле в связи с изобретением ядерного оружия.
Именно после 1953 года, когда масштаб созданного с его участием стал в полной мере ясен, общественно-политические взгляды Сахарова претерпели колоссальную эволюцию. Занимаясь проблемами влияния излучения на наследственность, Андрей Сахаров стал одним из инициаторов Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах.
Для Сахарова стало очевидно, что созданное тотальное оружие может стать причиной Апокалипсиса, конца жизни на земле. Более того, он увидел своими глазами, что политики, не отягощенные ни моралью, ни образованием, были готовы применить это оружие, рассматривали сценарии его практического использования в самой близкой перспективе.
Это осознание привело его к полной переоценке существа своей деятельности, предмета необходимых интеллектуальных и нравственных усилий.
Сахаров стал первым в истории человечества глобальным политиком.
И первым в СССР он смог не просто противостоять тоталитарному режиму, вместе с другими диссидентами и правозащитниками, совершившими тогда гражданский подвиг, но – и это было самым опасным для системы – со свойственным ему качеством труда он формулировал и предлагал альтернативу советской политике. Именно эта универсальная интеллектуальная состоятельность сделала его в 1960-е годы одним из лидеров правозащитного политического движения.
В СССР он стал основоположником демократии как формы политики, в мире – основателем политической традиции разоружения, спасения человечества от катастрофы.
В 1966 году, во время волны ползучей реабилитации сталинизма, Сахаров подписал коллективное письмо интеллигенции XXIII съезду КПСС против возрождения культа Сталина.
В июне 1968 года Сахаров создал свой манифест: статью «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», которая была опубликована во многих странах. Как он позднее написал сам, в работе отразились его «мысли о самых важных вопросах, стоящих перед человечеством, — о войне и мире, о диктатуре, о запретной теме сталинского террора и свободе мысли, о демографических проблемах и загрязнении среды обитания, о той роли, которую может сыграть наука и научно-технический прогресс».
Эпиграфом к «Размышлениям…» стала цитата из Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день за них идет на бой».
Именно в этой работе, ставшей откровением не только для обычных читателей, но и для политиков высшего уровня, Сахаров высказал «тезис о сближении социалистической и капиталистической систем, сопровождающемся демократизацией, демилитаризацией, социальным и научно-техническим прогрессом как единственной альтернативе гибели человечества».
Как и все гении, он опередил время. Официальные лидеры мира не успевали за его мыслями. Он видел дальше их, понимал больше их, думал лучше их.
Сахаров предвосхитил всю современную политическую повестку дня.
Первый же тезис его «Размышлений…» открывался пророческими словами: «Разобщенность человечества угрожает ему гибелью. Цивилизации грозит: всеобщая термоядерная война; катастрофический голод для большей части человечества; оглупление в дурмане «массовой культуры» и в тисках бюрократизированного догматизма; распространение массовых мифов, бросающих целые народы и континенты во власть жестоких и коварных демагогов; гибель и вырождение от непредвидимых результатов быстрых изменений условий существования на планете.
Перед лицом опасности любое действие, увеличивающее разобщенность человечества, любая проповедь несовместимости мировых идеологий и наций — безумие, преступление…»
Вторым тезисом было утверждение о том, что «…человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода — свобода получения и распространения информации, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитета и предрассудков. Такая тройная свобода мысли — единственная гарантия от заражения народа массовыми мифами, которые в руках коварных лицемеров-демагогов легко превращаются в кровавую диктатуру. Это — единственная гарантия осуществимости научно-демократического подхода к политике, экономике и культуре».
Первая часть труда называлась «Опасности», вторая – «Основа надежды».
В заключении «Размышлений…» он написал: «Каждый честный и думающий человек, не отравленный ядом равнодушия, стремится к тому, чтобы развитие шло по «лучшему» варианту. Однако лишь широкое и открытое обсуждение, без давления, страха и предрассудков поможет большинству найти правильный и лучший метод действий».
Именно после «Размышлений…» Сахаров был отстранен от секретной работы в Арзамасе-16, вследствие чего вынужден был вернуться в Физический институт им Лебедева.
В 1969 году Сахаров пережил большую трагедию – в возрасте 50 лет от рака скончалась его жена, Клавдия Алексеевна Вихирева, с которой они прожили с 1943 года, вырастили двух дочерей и сына.
Некоторое время Сахаров находился в сильнейшей апатии, почти ни с кем не общался.
В том же 1969 году Сахаров передал почти все свои огромные для того времени сбережения на строительство онкологической больницы и в Красный Крест.
В 1970 году Андрей Сахаров вместе с Андреем Твердохлебовым и Валерием Чалидзе стал одним из трёх членов-основателей «Московского Комитета прав человека» — публичной правозащитной группы, существовавшей вне формальных рамок советского строя, но сразу же попавшей в центр внимания мирового сообщества.
Все его действия были открытыми. Это отражало его абсолютную уверенность в своей правоте. Именно эта открытость, нежелание скрываться и прятаться, вызывали у советского руководства шок.
В 1971 году Сахаров обратился с «Памятной запиской» на имя генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева, в которой написал: «Я хочу также информировать Вас, что в ноябре 1970 года я вместе с В. Н. Чалидзе и А. Н. Твердохлебовым принял участие в учреждении Комитета прав человека в целях изучения проблемы обеспечения прав человека и содействия правовому просвещению. Некоторые документы комитета я прилагаю. Мы надеемся быть полезными обществу, стремимся к диалогу с руководством, к откровенному, гласному обсуждению проблемы прав человека».
Но руководство КПСС и СССР было совершенно не готово к «откровенному, гласному обсуждению проблемы прав человека». Более того, воспринимало такой разговор как главную опасность для себя, для всей истемы.
Сахаров писал Брежневу о немыслимых для советской системы действиях: «Я считаю давно назревшей проблемой проведение общей амнистии политических заключенных, включая лиц, осужденных по статьям 70, 72,190-1, 2, 3 УК РСФСР и аналогичным статьям УК союзных республик, включая осужденных по религиозным мотивам, включая содержащихся в психиатрических учреждениях, включая лиц, осужденных за попытку перехода границы, включая политических заключенных…
Принять меры по обеспечению широкой фактической гласности рассмотрения всех судебных дел... Считаю важным пересмотр всех судебных приговоров, постановленных с нарушением принципа гласности.
…Считаю недопустимым психиатрические репрессии по политическим, идеологическим и религиозным мотивам. По моему мнению, необходимо принять закон о защите прав лиц, подвергаемых принудительной психиатрической госпитализации…
Вынести на всенародное обсуждение проект закона о печати и средствах массовой информации…
Принять решение о более свободной публикации статистических и социологических данных…
Принять решения и законы о полном восстановлении прав выселенных при Сталине народов…
Принять законы, обеспечивающие простое и беспрепятственное осуществление гражданами их права на выезд за пределы страны и на свободное возвращение…
Проявить инициативу и объявить… об отказе от применения первыми оружия массового уничтожения (ядерного оружия, химического, бактериологического и обжигающего)…
…Выработать новую, более гибкую и реалистическую позицию по проблеме Западного Берлина…
Изменить свою политическую позицию на Ближнем Востоке и во Вьетнаме, активно добиваясь… скорейшего мирного урегулирования на условиях компромисса с отказом от одностороннего военного и политического прямого или косвенного вмешательства со стороны США или СССР…».
Удивительно сейчас читать эти строки.
Только человек, полностью понимавший существо всех насущных проблем мирового развития, мог в практически полной политической изоляции столь точно формулировать единственно правильные решения.
Степень публичности его деятельности была максимально возможной для того времени. Одной из форм обращения «к городу и миру» стали знаменитые сахаровские пресс-конференции для иностранных журналистов, которые он, как правило, проводил у себя на квартире.
В 1974 году именно Сахаров собрал пресс-конференцию, на которой сообщил о состоявшемся 30 октября Дне политзаключённых в СССР. Сейчас этот день стал днем памяти жертв политических репрессий.
Именно с начала 1970-х годов травля Сахарова приобретает масштабы государственной кампании: в советской прессе появляются шельмующие его статьи «советских ученых», возмущенные письма «советской интеллигенции» и «советских трудящихся». Самым знаковым из них было опубликованное в «Правде» в 1973 году письмо «сорока академиков».
Самым часто используемым по отношению к Сахарову словом было «отщепенец».
В 1975 году Сахаров написал книгу «О стране и мире».
В том же году ему была присуждена Нобелевская премия мира.
Власти СССР не выпустили Сахарова на вручение премии, несмотря на инициированную фактически им разрядку напряженности, вершиной которой стало совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшееся в том же 1975 году в Хельсинки.
Нобелевскую речь, прозвучавшую 1 декабря 1975 года в Осло, Сахаров назвал «Мир, прогресс, права человека». Зачитывала написанный им в Москве текст его вторая супруга Елена Боннер.
В самом начале речи он заявил: «Я убежден, что международное доверие, взаимопонимание, разоружение и международная безопасность немыслимы без открытости общества, свободы информации, свободы убеждений, гласности, свободы поездок и выбора страны проживания.
…Я защищаю тезис о первичном, определяющем значении гражданских и политических прав в формировании судеб человечества. Эта точка зрения существенно отличается от широко распространенных марксистских, а также от технократических концепций, согласно которым определяющее значение имеют именно материальные факторы, социальные и экономические права».
Сахаров заявил и подробно обосновал в своей речи тезис о том, что «Прогресс возможен и безопасен лишь под контролем Разума».
Но вершиной Нобелевской речи Сахарова стало другое место.
Оно было совершенно неожиданно для абсолютного большинства присутствующих и привело людей в состояние сильнейшего волнения.
Сахаров написал и Боннер прочитала: «Невыносима мысль, что сейчас, когда мы собрались для праздничной церемонии в этом зале, сотни и тысячи узников совести страдают от тяжелого многолетнего голода, от почти полного отсутствия в пище белков и витаминов, от отсутствия лекарств (витамины и лекарства запрещено пересылать в места заключения), от непосильной работы, дрожат от холода, сырости и истощения в полутемных карцерах, вынуждены вести непрестанную борьбу за свое человеческое достоинство, за убеждения, против машины «перевоспитания», а фактически слома их души. Особенности системы мест заключения тщательно скрываются, десятки людей страдают за ее разоблачение - это лучшее доказательство реальности обвинений в ее адрес…
…Что сказать о муках невинных? Самое же страшное – ад спецпсихбольниц Днепропетровска, Сычевки, Благовещенска, Казани, Черняховска, Орла, Ленинграда, Ташкента...
Я не могу сегодня рассказывать конкретные судебные дела, конкретные судьбы… Я просто назову здесь, в этом зале, имена некоторых известных мне узников… Я прошу вас считать, что все узники совести, все политзаключенные моей страны разделяют со мной честь Нобелевской премии Мира».
После этого Сахаров перечислил (Боннер зачитала) 125 имен советских политзаключенных и добавил: «Я не мог назвать всех известных мне узников за неимением места, еще больше я не знаю или не имею под рукой справки. Но я всех подразумеваю мысленно и всех не названных явно прошу извинить меня. За каждым названным и не названным именем – трудная и героическая человеческая судьба, годы страданий, годы борьбы за человеческое достоинство».
Никто и никогда, кроме Сахарова, не сделал при вручении Нобелевской премии ничего подобного.
«Не отказываясь от кардинального решения, сегодня мы должны бороться за каждого человека в отдельности, против каждого случая несправедливости, нарушения прав человека – от этого зависит слишком многое в нашем будущем», - написал Сахаров и рядом отметил: «Стремясь к защите прав людей, мы должны выступать, по моему убеждению, в первую очередь как защитники невинных жертв существующих в разных странах режимов, без требования сокрушения и тотального осуждения этих режимов. Нужны реформы, а не революции. Нужно гибкое, плюралистическое и терпимое общество, воплощающее в себе дух поиска, обсуждения и свободного, недогматического использования достижений всех социальных систем».
Он не был бы Сахаровым, если бы не завершил Нобелевскую речь неким космическим образом. И он нашел его: «Я защищаю… […] гипотезу, согласно которой космологическое развитие Вселенной повторяется в основных своих чертах бесконечное число раз. При этом другие цивилизации, в том числе более «удачные», должны существовать бесконечное число раз на «предыдущих» и «последующих» к нашему миру листах книги Вселенной. Но все это не должно умалить нашего священного стремления именно в этом мире, где мы, как вспышка во мраке, возникли на одно мгновение из черного небытия бессознательного существования материи, осуществить требования Разума и создать жизнь, достойную нас самих и смутно угадываемой нами Цели».
Вот так – от молитвы о страдающих в сибирских рудниках к высотам космического мироощущения – мыслил Сахаров ежедневно.
Нобелевская речь, зачитанная в отсутствие самого нобелевского лауреата, стала для Сахарова мировой политической инаугурацией.
В сентябре 1977 года Сахаров обратился с письмом в организационный комитет по проблеме смертной казни, в котором выступил за отмену её в СССР и во всём мире.
В декабре 1979 года и январе 1980 года он выступил с несколькими резкими заявлениями против ввода советских войск в Афганистан, которые были опубликованы в западной прессе. Он потребовал немедленного возвращения войск на родину. Он – единственный в СССР – публично, громко, на весь мир говорил о необходимости спасения человеческих жизней.
Это стало последней каплей для советского руководства. На успех вторжения в Афганистан делалась огромная ставка, публичная критика этого решения воспринималась как прямая атака на устойчивость режима.
22 января 1980 года без суда он был сослан в город Горький под круглосуточный надзор КГБ. В бессильной истерике советские власти лишили его всех советских наград: указом Президиума Верховного Совета СССР он был лишён звания трижды Героя Социалистического труда (1953, 1955, 1962), постановлением Совета Министров СССР — звания лауреата Сталинской (1953) и Ленинской (1956) премий.
Жизнь в ссылке в Горьком стала квинтэссенцией гражданского подвига Сахарова. Никто не мог прийти к нему без специального разрешения властей, в его подъезде был расположен круглосуточный пост КГБ.
4 мая 1980 года в развернутом письме-статье «Тревожное время» Сахаров написал: «Недавно к моей теще в половине шестого утра явился некто, отрекомендовавшийся сотрудником КГБ. Он угрожал, что, если ее дочь, то есть моя жена, не прекратит своих разъездов из Горького и обратно и подстреканий мужа к антисоветским выступлениям, они примут свои меры. Некоторые наши друзья уже до этого получили письма с подобными угрозами в адрес моей жены. Каждый раз, когда моя жена уезжает, я не знаю, сможет ли она беспрепятственно доехать и вновь благополучно вернуться ко мне. Сегодня моя жена, хотя она формально свободна, находится в большей опасности, чем я. Тех, кто выступает в мою защиту, я прошу помнить об этом. Что еще ждет нас, предсказать невозможно. Единственная наша защита – гласность, внимание друзей во всем мире к нашей судьбе».
В Горьком он провёл три самых длительных голодовки. В 1981 году он выдерживал семнадцатидневную (вместе с Еленой Боннэр) — за право выезда к мужу за рубеж Л. Алексеевой — невестки Сахаровых. В мае 1984 года — 26 дней — в знак протеста против уголовного преследования Е. Боннэр. В апреле-октябре 1985 года он голодал 178 дней — за право Е. Боннэр выехать за рубеж для операции на сердце. Сахарова насильно госпитализировали и насильно кормили.
В горьковской ссылке Сахаров написал одну из своих основных общественных работ «Опасность термоядерной войны», в которой предложил конкретные пути всеобщего разоружения.
Андрей Сахаров был освобождён из ссылки по личному решению Михаила Горбачева в декабре 1986 года — после почти семилетнего заключения. Встреча Сахарова москвичами на Казанском вокзале вошла в ряд самых ярких картин демократизации страны.
Он вернулся к науке, но его ждала и влекла политика.
Общения с ним желали первые лица ведущих стран мира. В ноябре-декабре 1988 года состоялась первая поездка Сахарова за рубеж, где прошли встречи с Рональдом Рейганом, Джорджем Бушем (старшим), Маргарет Тэтчер, Франсуа Миттераном.
Из всех политических и общественных деятелей СССР второй половины 1980-х годов по масштабу мирового влияния с М. Горбачевым мог соперничать только А. Сахаров.
В 1989 году Сахаров избран народным депутатом СССР по квоте Академии наук СССР. Он шел на эти выборы не просто как личность, а с четкой политической предвыборной платформой (именно так был назван его короткий программный документ, состоявший из 800 слов и датированный 5 февраля 1989 г.):
«Ликвидация административно-командной системы и замена ее плюралистической с рыночными регуляторами и конкуренцией… Свободный рынок рабочей силы, средств производства, сырья и полуфабрикатов. Развитие арендного, кооперативного, акционерного производства… Отказ от экстенсивного развития народного хозяйства – от роста объема добычи полезных ископаемых, количественного роста промышленного производства без качественной перестройки…
Должно быть полностью запрещено строительство атомных электро- и теплостанций с расположением ядерных реакторов на поверхности земли… Публикация всех данных об экологической обстановке во всех регионах страны. Прекращение экологически опасного гидротехнического и иного строительства…
Снятие всех ограничений на личные доходы, единственный регулятор – прогрессивный налог… Отмена всех привилегий, не связанных со служебной необходимостью. Открытость данных об окладах… Ввести реалистический курс рубля и в дальнейшем перейти к его конвертируемости…
Социальная и национальная справедливость. Защита прав личности. Открытость общества. Свобода убеждений. Свобода выбора страны проживания и места проживания внутри страны. Свобода ассоциаций, митингов и демонстраций. Контроль общества за принятием важнейших решений.
Пересмотр Закона о выборах и принятых в 1988 году поправок к Конституции. Прямые выборы депутатов Верховного Совета и его Председателя. Демократическая система выдвижения кандидатов и их регистрация без контроля аппарата и отсева кандидатов…
Федеративная система на основе союзного договора… Добиваться принятия Закона о печати, обеспечивающего свободу от идеологического контроля и любых ограничений, кроме пропаганды войны и насилия, национальной розни, порнографии и раскрытия государственных тайн…
Постепенная отмена паспортной системы… До всестороннего изучения последствий не повышать цены на продукты питания и предметы первой необходимости. Улучшение жилищных условий… и поощрение всех форм жилищного строительства. Увеличение ассигнований на образование и медицинскую помощь…
Искоренение последствий сталинизма, правовое государство. Раскрыть архивы НКВД – МГБ, обнародовать данные о преступлениях сталинизма.... Учредить комиссии Верховного Совета по контролю за Ддействиями МВД, КГБ, МО.
Возможность обжаловать в суде решения и действия не только отдельных должностных лиц, но и государственных и партийных органов. Суд присяжных. Допуск адвоката с начала следствия. Отмена приговора суда при наличии процессуальных нарушений или выявлении незаконных методов следствия и обязательная судебная ответственность за них. Гуманизация мест заключения. Отмена смертной казни. Освобождение и реабилитация узников совести…»
Он подготовил свой проект Конституции страны.
В мае-июне 1989 года он участвовал в знаменитом 1-м Съезде народных депутатов СССР в Кремлёвском дворце съездов.
Именно в ответ на его заявления в идеологически советском по преимуществу зале проявилось то самое «агрессивно-послушное большинство» (формулировка Юрия Афанасьева) – сотни «народных представителей» с нескрываемой ненавистью реагировали практически на каждое слово Сахарова, его выступления сопровождались захлопыванием, выкриками из зала, свистом.
Нет сомнений, что они подсознательно, на биологическом уровне, желали его кончины. Он был ненавистен для них во всём – в первую очередь тем, что выжил честным в подлое время, своей честностью и открытостью, своей принципиальностью и несгибаемостью. Он был их полным нравственным антиподом.
14 декабря 1989 года (шел II Съезд народных депутатов) в 15 часов состоялось последнее выступление Сахарова в Кремле в дискуссии на собрании Межрегиональной депутатской группы, которая обсуждала текущую политическую ситуацию и линию своих действий.
Сахаров сказал самое главное: «Я хочу дать формулу оппозиции… Мы не можем принимать на себя всю ответственность за то, что делает сейчас руководство. Оно ведет страну к катастрофе, затягивая процесс перестройки на много лет. Оно оставляет страну на эти годы в таком состоянии, когда все будет разрушаться, интенсивно разрушаться. Все планы перевода на интенсивную, рыночную экономику окажутся несбыточными, а разочарование в стране уже нарастает. И это разочарование делает невозможным эволюционный путь развития в нашей стране. Единственный путь, единственная возможность эволюционного пути – это радикализация перестройки.
Мы одновременно, объявляя себя оппозицией, принимаем на себя ответственность за предлагаемые нами решения, это вторая часть термина. И это тоже чрезвычайно важно…
И последнее, что нам необходимо, – это восстановить веру в нашу межрегиональную группу. Межрегиональная группа – с ней связывало население страны огромные надежды. За эти месяцы мы стали терять доверие… Народ нашел наконец форму выразить свою волю, и он готов оказать нам политическую поддержку. Это мы поняли за эту неделю. И мы этой поддержки не должны лишиться».
Сахаров понимал как мало кто в то время, что ключевой фактор в политике – это доверие общества. Сахаров был бы идеальным президентом СССР. Президентом страны должен быть идеальный политик, то есть человек, верящий в нравственные идеалы.
Он умер вечером 14 декабря 1989 года от внезапного сердечного приступа в своей квартире на улице Чкалова.
Чтобы проститься с ним, люди стояли в очереди на морозе шесть часов.
Его везли на Востряковское кладбище на грузовике с опущенными бортами, у заднего борта рядом с ним сидела Елена Боннер, как вдова фронтовика, и видела перед собой медленно идущую вслед за Сахаровым колонну людей. Ближайшие друзья окружили грузовик, взявшись за руки, и он плыл, лицом к небу, в этом круге сцепленных рук.
Академик Дмитрий Лихачев сказал о Сахарове в своем прощальном слове: «Он был настоящий пророк. Пророк в древнем, исконном смысле этого слова, то есть человек, призывавший своих современников к нравственному обновлению ради будущего».
Двадцать лет прошло после ухода Сахарова. Советская, а затем и российская политика за очень короткое время ушла безумно далеко вниз от его нравственных принципов. Именно в этом – главная причина современной российской общественной катастрофы.
Наследие Сахарова, выстраданное его стоической жизнью, оказалось не востребовано ни государством, ни большей частью российского общества.
Чтобы достичь названных Сахаровым целей, общество должно было сделать много усилий над собой, должно было не врать самому себе, не предавать идеалы, не идти на сделки с совестью.
Политическое завещание Сахарова лежит сегодня на виду у всей страны, но нет очереди к этой сокровищнице мысли.
Эти страницы жгут разум, как Библия, потому что за каждой из них – сбывшиеся трагические пророчества, не услышанные предостережения, не усвоенные нравственные уроки.
По счастью для Сахарова и спасаемого, но не спасенного им человечества, ученики в политике могут прийти и после физической смерти учителя.
Главное – чтобы успели.
* Игорь Евгеньевич Тамм — выдающийся физик-теоретик. Основные направления научного творчества Тамма относятся к квантовой механике, физике твердого тела, теории излучения, ядерной физике, физике элементарных частиц, а также к решению ряда прикладных задач. Совместно с И. М. Франком описал движение частиц в среде со скоростью, превышающей скорость света в этой среде (Эффект Вавилова—Черенкова), за что в 1958 г. вместе с И. М. Франком и П. А. Черенковым получил Нобелевскую премию по физике.
.jpg)