Марафонская дистанция

Игорь ЗИНАТУЛИН

Мы живем в несвободной стране – и, похоже, все уже с этим смирились. Людей, которые мирятся с отсутствием свободы, понять легко. Свобода – категория аморфная, ее трудно измерить осязаемыми величинами. Не бывает метров, килограммов или амперов свободы. Свободы не может быть больше или меньше. Свобода либо есть, либо ее нет.

Свобода – невидимый атрибут жизни, составной компонент личности. Без свободы жизнь неизбежно мутирует в пародию на саму себя, превращаясь со временем в искалеченный обрубок времени, неказистость которого хорошо видна сторонним наблюдателям.

Стать свободным трудно, оставаться несвободным много проще. Чехову до конца жизни казалось, что он так и не выдавил из себя раба.

Понятие внутренней свободы переплетено с феноменом свободы гражданской. Общественные свободы не возникнут там, где нет сообщества внутренне освободившихся граждан – только так, а не иначе.

Гражданская свобода – не драгоценное дерево из оранжереи. Ее рост невозможно простимулировать финансовыми удобрениями. Свобода не появится на вспаханной почве законов и правил. Свобода возникает вопреки, а не благодаря. Она – результат длительной нравственной эволюции человека.

На заре 1990-х годов многие ждали наступление других – свободных времен. Эти времена пришли и, кажется, ушли, оставив после себя привкус денатурата и глянцевые разводы на витринах киосков печати. Мы не поняли, что произошло с нами, и еще меньше понимаем то, что происходит сейчас. Мы продолжаем верить в скорейшее перерождение общества, в революцию сознания, в моментальную лотерею истории, в бесшовную пересадку нравов, мы продолжаем верить в ускорение.

Это абсурдная ситуация, подобная попытке схватить время за хвост или дать подсечку истории.

Все должно идти своим чередом.

Тогда – мы не увидели свободы, не разглядели, не прочувствовали ее. Мы обозвали свободой то, что в цивилизованных обществах называют совсем иначе – бесправием, беспринципностью, бессовестностью. Мы заразились и до сих пор страдаем расстройством общественной морали, которая пришла в жуткую негодность вследствие унизительно долгого периода рабства.

И сегодня мы все так же несвободны.

Мы не поняли главного – свобода одного должна заканчиваться там, где начинается свобода рядом стоящего. Это беспримерное правило свободы, ее священный базис. Для того, чтобы ежесекундно практиковать это правило в жизни, не обязательно быть семи пядей во лбу. Для этого не нужно самоистязать себя, запирать сердце в терновую клетку предрассудков, лелея надежду очистить таким образом душу. Ничего этого не требуется. Не нужно самопросвещаться или подставлять затуманенный ум потокам потустороннего просвещения. Нет никакой нужды обманывать себя, загоняя интеллект в испанский сапожок недостижимых идеалов.

Необходим всего лишь здравый смысл. Его-то как раз нашему обществу – как совокупности счастливых рабов – катастрофически не хватает. Так же, как и многим другим обществам, к слову.

Мифические картины демократии и чудодейственные пилюли гражданского общества отторгаются любым чужеродным организмом. Свободный гражданский дух крепнет только там, где родился. Опылять им чужеродную территорию нельзя.

Мы не одиноки в своем сытом, счастливом горе. Свободные страны можно пересчитать по пальцам. Какие? Да, вот датчане, которые так и не извинились за оскорбительные на взгляд религиозных фанатиков картинки. Или англичане, которые после сообщения о готовящихся терактах стали носить на запястье зеленые ленточки – в знак поддержки мусульман-соотечественников; ведь и у них есть гражданские права и главное – есть территория своей свободы.

Свободных стран действительно мало.

Заставить людей единообразно придерживаться здравого смысла и не впадать периодически в беспамятство – почти невозможно. Иммунитет к идейному бреду формируется долго, поразительно долго.

Так что всем нам еще очень далеко идти. Впереди – марафонская дистанция. Ничего страшного в этом нет. От недостатка свободы не задохнешься. Просто жизнь без нее превращается в бессмысленный обрубок времени для целых народов.

А начинать все равно можно только с себя. И выдавливать из себя раба – каплю за каплей.