Евгений Михайлов: «Когда управляешь Псковской областью, год за два дают»

Евгений Михайлов был главой администрации Псковской области восемь лет. Вышедшая в свет в августе 2000 года «Псковская губерния» была в течение всего этого времени его последовательным оппонентом. В 2001 году, спустя сто дней после своей второй губернаторской победы, Евгений Михайлов дал «Псковской губернии» официальное интервью [ 1 ]. Политика первого избранного на прямых выборах губернатора постоянно находилась в поле зрения газеты [ 2 ].

Сегодня, после поражения на выборах, мы по принципиальным соображениям и по собственной инициативе предоставляем Евгению Михайлову возможность развернуто изложить свои взгляды и оценки на прошедшие восемь лет, на события осени-зимы 2004 года и на ближайшее будущее. Мы понимаем, что свободное и откровенное интервью ведущего в недавнем прошлом политика Псковской области будет интересно самым разным читателям, и публикуем значительную часть состоявшегося двухчасового разговора, без редакционных комментариев.

Итак, 24 декабря 2004 года в полдень Евгений Михайлов пришел в гости в редакцию «Псковской губернии»…

«Можно анализировать, но изменить ничего нельзя»

- Начнем с недалеких событий, с выборов. Вы ожидали, что проиграете?

- Не скажу, что я ожидал. Конечно, такой вариант не был исключен, но мы надеялись их выиграть, и, в принципе, могли выиграть, это показывают и результаты – в принципе, по-моему, приличные. Но – не удалось. Шла борьба. Естественно, в ситуации борьбы люди надеются на победу, да надеяться на поражение как бы и смешно. Надеялись на победу, и она была близка, по большому счету. Но – не получилось.

Были накоплены ошибки. Плюс реально просто не повезло, очень тяжелое стечение обстоятельств, просто одно к одному, начиная с начала года. Убрать любой фактор – и ситуация была бы совершенно другая. Убери даже Вольфовича, который половину районов объехал, - и уже была бы ситуация другая. Убери Митрофанова со Счетной палатой и Караулова - и уже по-другому пошли бы выборы. Убери Провкина с его пятью тысячами человек на окладе во время выборов – и был бы совершенно другой результат. Я даже не говорю про Хоронена, про коммунистов… Убери Брячака со шматовской историей – не было бы ничего. Убери однотуровые выборы в районах, которые протащили без меня, эту глупость, с точки зрения областной власти… Я-то думал, что это федеральный закон такой, и только за несколько недель до муниципальных выборов в марте узнал, что, оказывается, это наши товарищи придумали такое. Они даже не доложили мне об этом. Почему Шахов и должен был уйти. Шахову давно надо было сказать: слушай, Дим, ну не справляешься, нельзя так работать…

Это можно анализировать, но изменить уже ничего нельзя. Все уже случилось.

«Власть тяжело принимает решения и слабо их реализует»

- По поводу «Единой России» и по поводу поддержки Москвы. В значительной части вашей избирательной кампании было сделано ударение на то, что вы поддерживаетесь Москвой. Эта поддержка реально была, или просто хотелось показать, что эта поддержка есть?

- Это была тема кампании, потому что очень много было спекуляций. Во-первых, не мы эту тему начали, ее раскрутили без нас, еще несколько лет назад, что Москва не поддерживает, Москва недовольна, что Москва хочет поменять, что Михайлова послом-ослом куда-то там отправят, эти разговоры постоянно ходили, в том числе на страницах печати. Да, проблемы были с партийной поддержкой, естественно, это не просто так все делалось, но в целом она проявилась, эта поддержка. Другое дело, что, конечно, не в том масштабе, не в том объеме, как надо было бы, но это общая слабость нынешней власти, которая тяжело принимает решения и достаточно слабо их реализует.

- А вам эта поддержка вообще нужна была? Вам персонально, как политику? Допустим, оппозиция не раскручивает тему поддержки-неподдержки, и вы тоже не поднимаете тему поддержки Москвы. Москва Москвой, есть федеральная поддержка бюджета, различных региональных программ, но имя Путина, допустим, не звучит. Это каким-нибудь образом сказалось бы на результате избирательной кампании?

- Да нет, все равно в какой-то степени звучала бы эта тема, потому что от действующей власти ждут определенности по отношению к Москве. Как ни крути, этот вопрос будет звучать всегда, даже если никто не будет его поднимать, просто народ сам будет его задавать. Он все равно был бы элементом кампании, но такой большой акцент получился уже по ходу кампании, изначально никто его таким не делал. Результат, в принципе, вряд ли бы улучшился, если бы ее не было. Но когда фабрикуют высказывания Путина в отношении Михайлова и развешивают по всей области, приходится делать какие-то другие шаги.

- В принципе, кто только не заявлял о том, что его поддерживает в той или иной степени Москва, начиная с Хоронена и заканчивая Солуяновым. Не было у вас ощущения, что Москва поддерживает чуть ли не любого, кто постучится в Кремль, в том или ином кабинете кому-то говорят те или иные теплые слова?

- Вы понимаете, в Москве принимает решения, в общем-то, один человек. Человек это решение принял – по вопросу, который он взял себе в компетенцию с будущего года. Поэтому для меня была совершенно понятна позиция Москвы. Другое дело, что, конечно, мнений в Москве может быть много, но решение принимает только один человек. Другое дело, что каждый имеет свои толкования этого решения и действует в рамках своих интересов. Но политическое решение было принято, поэтому говорить о том, что были какие-то другие решении, просто смешно.

- Достаточно забавно получилось. Про вас говорили, что вы обязаны поддержкой Москвы, обобщая, господину Суркову, у вас хорошие отношения. Господин Солуянов говорил о том, что у него хорошие взаимоотношения с духовником Владимира Путина и, таким образом, с самим Путиным. Господин Провкин через Сергея Миронова выходил на Путина. Стаськов через министра обороны говорил с Верховным главнокомандующим, и тот в курсе, и, соответственно, тоже якобы одобряет. Получается, что у нас Путин здесь, Путин тут…

- Нет, это все пи-ар. Есть реальные действия. Да, может быть, поддержки было недостаточно, прямо скажем, но это связано с техникой исполнения решения, а не с решением, само решение было. Достаточно рассказать историю с Хороненом, потому что, конечно, результат судебной тяжбы совершенно четко показывает, кого поддерживали в Москве. Спорить на этот счет просто несерьезно. Это доказательство, лучше которого разве что-то может быть? Эта судебная тяжба закончилась определенным образом, и это совершенно четко говорит о позиции Москвы. Если бы этой позиции не было, поверьте мне, ничего бы такого не было.

- Те есть решение по Хоронену можно назвать в большей степени политическим, нежели судебным?

- Да, конечно. Оно с одной стороны правовое, закон такой принят. Я, кстати, если кто читал мои комментарии в свое время, когда приняли новое законодательство, сразу сказал, что оно излишне жесткое и исполнять его будет очень сложно. Так оно и получилось, оно дает простор для маневров судебным властям и в одну, и в другую сторону. Так что решение по Хоронену было совершенно правовое, потому что оно соответствовало закону. С другой стороны, могло быть решение ровно наоборот, и оно бы точно так же соответствовало закону. Такой закон. Но само рассмотрение дела президиумом Верховного суда – уже понятно – не могло обойтись без политики.

«Коррупция могла быть и должна была быть»

- Хотелось бы поговорить на тему вашего восьмилетнего губернаторства. Начнем с кадровой политики. Мы, да и многие другие, писали о том, что ваша кадровая политика сыграла значительную роль в том, что вы себя как губернатора и свою политику скомпрометировали. Несколько фамилий: Яцинович, Комиссаров, Сотник, Гавунас…

- Вы ставите вопрос жестко, я вам дам жесткий ответ. Я считаю, что совершенно ничем кадровая политика меня не скомпрометировала. Да, были, может быть, не всегда удачные назначения.

- Общий вопрос и по кадровой политике, и вообще по администрации области. На ваш взгляд, насколько администрация при вас была коррумпирована?

- Знаете, в малой степени, по нашим российским меркам. Она была мало коррумпирована. Простой факт: за восемь лет ни одного чиновника не привлекли к уголовной ответственности, не довели дело до суда, нет ни одного приговора по чиновникам областной администрации. Это не значит, что не было коррупции, коррупция, конечно, могла быть и должна была быть, по-другому быть не может, обязательно есть какая-то коррупция, когда коллектив – одних госслужащих больше тысячи человек. Понятно, что кто-то где-то не тем занимался, мы с этим боролись и освобождались от таких людей. Но в целом, я думаю, уровень был достаточно низким, и тот же Яцинович создал систему распределения квот, которая не предусматривала коррупции.

В мире коррупцию никто не победил, нет ни одной страны в мире, где бы не было коррупции, есть просто разная степень. Наша администрация была вполне в этом плане приличная, у нас никогда никого со взятками не ловили, как некоторых, нет ни одного приговора суда в отношении областных чиновников. Наверное, это о чем-то говорит.

- За время вашего нахождения в должности главы администрации области вице-губернаторами, считая действующих, было более двух десятков человек. Если говорить о том, какого уровня эти люди достигли в своем профессиональном развитии, то можно назвать, наверное, только Владимира Бланка, который как-то продвинулся, а остальные – кто-то уволился, и о них мы ничего не слышим, на каких-то видных постах мы их не видим, другие либо сохранили свою должность, но тоже не выросли, а третьи, хоть мы и знаем, что есть такой вице-губернатор, например, Дробжев или еще какие-то фигуры, которые являются, на мой взгляд, совершенно непубличными, теневыми вице-губернаторами, и чем они занимаются в администрации области, не понятно.

- Бланк ушел по своим причинам. Действительно, Бланк стал человеком известным, даже в стране, я не говорю уже про Питер, но, извините, в Питере какие ресурсы! Тот же самый Бланк у нас ничего не смог сделать, потому что не было ресурсов. Ситуация тяжелейшая, нельзя равнять Псковскую область с Питером или даже с Ленобластью. У нас нет ресурсов, мы сидим и затыкаем дыры, можем идти вперед по миллиметру, а в Питере, пожалуйста, можно вести серьезную пи-ар-кампанию, делать масштабные проекты. У нас этого ничего нет и быть не может, при тех ограничениях, которые у нас есть. Поэтому даже Бланк ничего не смог сделать. Он кое-что сделал полезного: гостиницу отсудил, это было серьезное дело, еще ряд хороших дел сделал, но кардинального ничего не сделал, хотя, в принципе, человек уже тогда был грамотный.

«Власть всегда сращена с бизнесом»

- Названия многих предприятий, таких как «Евро-Керамика» или «Технология металлов», «Великолукский молочный комбинат», вошли не только в экономический, но и в политический оборот. Можно говорить о том, что у нас власть срослась с определенным бизнесом, и этот бизнес имел преференции, в том числе и политического свойства?

- Власть всегда в определенной части сращена с бизнесом, по другому в демократическом обществе не бывает. Именно эти предприятия – потому, что они самые сильные, самые успешные, самые передовые в области, поэтому мы их, естественно, поддерживаем. Мы поддерживали любое предприятие, которое просило помощи и демонстрировало потенциал развития. Кого нам еще поддерживать, объясните? Понятно, когда мы их поддерживаем, они к нам относятся хорошо.

Молочному комбинату вообще никаких преференций мы не давали, мы проводили с ними совместную политику по развитию молочного животноводства, как и с другими молкомбинатами. На сегодняшний день 13 заводов перерабатывают молоко, но не все из них даже способны дать нормальную цену, потому что слабый завод не может заплатить за молоко, а крестьянину нужны деньги, а не разговоры про деньги. Что касается того, что Матвеев не платит за молоко, или мало платит, извините, везите молоко на другие предприятия. Все: не хотите, не сдавайте. Это бизнес. Он бизнесмен, ему не выгодно, может быть, собирать молоко, или не выгодно много платить, он и не платит. Это рынок. Понимаете, он не обязан платить, молочный комбинат – это не социальная касса. Но мы, кстати, его всегда заставляли платить больше и рассчитываться, и наше управление сельского хозяйства всегда с ним воевало, и конфликты были серьезные, я сам их разбирал. Они заставляли его платить и заставляли платить больше. И это конфликт интересов: крестьянина и переработки. Понимаете, это рынок, как мы можем диктовать здесь цены? Никак. Мы, конечно, это делаем, но законных оснований не было.

По «Евро-Керамике» вообще простой пример: Сарин, нынешний директор, пришел и сказал, что все, погибаем, вот есть план спасения. Мы начали ему помогать и спасли. Сейчас там работает больше тысячи человек.

Я обязан заниматься теми, кто работает и вкладывать, помогать тем, кто работает. Какой смысл помогать жуликам, аферистам и бездельникам? Денег, тем более, у области лишних нет. Мы всем помогаем, но опираться мы должны на сильных, иначе кто будет тогда область вперед вести? Локомотивом кто будет, если все будут прицепными вагонами? Должен кто-то вперед тащить. Естественно, раз создаются отношения, они начинают меня поддерживать, это нормальный процесс, как во всем мире.

- Господин Ермолаев, а за ним господин Дробжев являлись в администрации ставленниками «Технологии металлов». Вы говорили о том, что вице-губернаторы – это определенные статусные погоны, определенные полномочия, с помощью которых они более успешно действуют. В чем была необходимость назначения на должности вице-губернаторов представителей этих бизнес-структур?

- Это нормальная практика. Во-первых, приходили люди с производства, из живых реальных контор. Ермолаев не справился, на мой взгляд, в полной мере как заместитель, но, все-таки какое-то знание промышленности у него было. У нас всегда было слабое место – это промышленность и экономика, и мы хотели привлечь людей. Я взял крупнейшее предприятие, самое крупное, которое было на тот момент из машиностроения, кабельный завод, взял заместителем представителя совета директоров. Вот вы говорите, привлекайте фигуры - я привлек. Ну, он все равно не справился.

Казалось бы, кого еще привлечь-то? Больше особо-то и некого. Дробжев тоже был взят с этой целью, потому что он знает изнутри многие процессы современной промышленности. Такой человек очень ценен в администрации, где сидят чиновники еще советских времен, у которых нет опыта бизнеса. Надо привлекать людей из бизнеса, иначе они никогда не будут понимать этих процессов. Одно дело, когда вы рассуждаете о работе губернатора, другое дело – быть губернатором. Когда человек может с двух сторон посмотреть – и со стороны власти, и со стороны бизнеса, то ему проще понимать эти вопросы. Поэтому я брал людей из бизнеса, и правильно делал.

И второй момент: да, мы, конечно, учитывали возможность лоббирования интересов этой компании. Знаете, то, что хорошо для «Дженерал Моторс» - хорошо для Соединенных Штатов, а в данной ситуации то, что хорошо для «Технологии металлов» - хорошо для Псковской области.

«У меня нет ни желания, ни денег вести борьбу»

- С 2000 года в области сложилось политическое противостояние: свои-чужие. На ваш взгляд, насколько это противостояние было реальным или оно было искусственным? Кто генератор этого противостояния?

- Вся политическая жизнь последних пяти лет вертелась вокруг этого противостояния. Противостояние было совершенно реальным. Столкнулось две достаточно мощные силы, как в личностном плане, так и в плане ресурсов: администрация и человек, у которого несколько миллиардов рублей в собственности, плюс очень хорошие бизнес-связи, плюс связи в ряде структур, в прокуратуре – прекрасные, который создал пи-ар- или медиа-группу, пользуясь тем, что у нас демократия в области. Это противостояние и определяло политическую жизнь области. Фигура Хоронена была возможна только на фоне этого противостояния, самостоятельно он бы не смог такую позицию занять никогда.

Кто виноват? Я считаю, что оба виноваты. Мы как раз тут выясняли отношения, и я честно признался, что если бы в свое время я принял ряд мер, то противостояния не было бы. Просто я в свое время по ряду причин личностного характера не застраховался от этого, Кузнецова я сам привел в область, помню это дело. Кстати, пожалуйста, выполнение моей предвыборной программы 1996-го года: привлечение финансово-промышленных групп, привлек на свою голову.

Вы можете сравнить сегодняшнюю ситуацию, когда у меня нет ни миллиардов долларов, ни желания бороться. А после тех выборов, когда я победил в 2000-м году, со мной уже на следующий день после выборов начали борьбу: эти уголовные дела, политическая кампания, диффамация на самом деле. Любое действие, которое мы делали, тут же опротестовывалось, ни одной похвалы я не слышал за четыре года. Это совершенно понятная борьба на уничтожение, личностное и политическое. Хотя Кузнецов эту борьбу на самом деле проиграл. Как он сам признает, он выиграл случайно, вмешался президиум Верховного суда, трудно было предположить, что такое произойдет, я лично не знал, что так будет.

Но, то, что он победил – это закономерно.

С одной стороны – случайно, с другой стороны – закономерно, потому что он все-таки реально вел эту борьбу, он в принципе заслужил эту победу. Т. е. он проиграл войну, но стал губернатором. Такой парадокс получился в нашей политической жизни.

Ситуация сейчас кардинальным образом отличается. Во-первых, выборов не будет. Во-вторых у меня нет ни желания, ни денег вести эту борьбу, и он находится в гораздо более комфортном положении, чем я.

Сегодня достаточно благоприятная ситуация, не нужно тратить время на борьбу с оппозицией, ее нет, и не знаю, будет она вообще или нет, можно заниматься работой. Бриан в свое время сказал, что 95% времени он посвящает внутрипартийной, внутриполитической борьбе, и только 5% времени управляет Францией, будучи премьер-министром. Кузнецов, наоборот, 5% времени может посвятить пи-ару и 95% - работе.

Я должен был огромную часть времени посвящать политической борьбе, выживанию. Сейчас эта задача у него не стоит так остро, как у меня.

В этом смысле ему повезло. Ну, слава Богу. Я, понимаете, не для того восемь лет работал, чтобы теперь ждать, что будет хуже и радоваться этому.

- Какие противоречия, кроме личных, были между вами и Кузнецовым: экономические или политические?

- Сейчас непродуктивно продолжать какое-то противостояние дальше, чего ради? зачем? смысла никакого нет. Личного конфликта сейчас нет, потому что он завершился. Политического тоже сейчас нет. Мы выяснили отношения с ним.

Я ему сказал, что я не собираюсь, быть в оппозиции. Конечно, буду высказывать свое мнение. Могу советовать, могу и публично говорить. У меня есть свое видение, как надо действовать дальше, оно, конечно, не во всем будет совпадать с его точкой зрения, но это его право, пусть действует. Он, кстати, грозился спрашивать советов, и я ему буду, естественно бесплатно, помогать.

- Евгений Эдуардович, на ваш взгляд, за эти четыре года были какие-то точки, когда можно было примириться?

- Да, фактически мы один раз вышли на примирение, даже два раза. Первый раз это было года два назад, они вместе с Динесом внесли поправку по программе, и даже кое-что там получили, миллионов 20, не помню, по крайней мере чего-то полезное было. И мы, в принципе, вышли на уровень договоренности, я говорю: да, я в принципе готов согласиться, чтобы ты остался депутатом. Но ты, говорю, должен мне гарантировать, что не будешь бороться за губернаторство, вообще участвовать в этой кампании. Он сказал: я не готов. На этом наша договоренность закончилась.

Второй момент был в этой кампании, он не планировал выигрывать, потому что было невозможно выиграть, он хотел стать членом Совета Федерации и выбирал, с кем договариваться, со мной или с Хороненом, вел переговоры. Он просто посчитал, что Хоронен – более надежный вариант в плане выполнения обязательств. Все-таки у нас была предыдущая история. Хотя, в принципе, могли договориться в этот раз, может быть, и мне надо было более энергично решать этот вопрос.

«Пусть на меня Гавунас обидится, но управлял областью всегда я»

- Несколько слов об областном Собрании. Кого вы видите новым председателем Собрания?

- Меня устраивал в свое время Шматов. Но он решил поддержать на выборах Брячака. Естественно, после этого пришлось поставить вопрос, потому что иметь председателя областного Собрания, который работает на другого кандидата, просто несерьезно, какой-то мазохизм получается. Это привело к конфликту и проблеме того, кого ставить. Особо реальных кандидатов не было. Единственным, кто высказывал желание, был Гавунас, конечно. В конце-концов я решил, почему бы нет, и в принципе согласился его поддержать в этой ситуации. Но вмешались ряд факторов, и сейчас, скорее всего, у него не очень большая перспектива возглавить Собрание. Вроде бы «Единая Россия» склоняется к Каракаеву. Тоже неплохой вариант, в принципе. Можно и Полозова. Это должность статусная, реального политического значения она не имеет. Полозов просто не та фигура, которая меня бы устроила. Каракаев в этом смысле гораздо лучше, он, по крайней мере, меня поддерживал. В этом смысле я за него и поэтому я против Полозова, хотя никаких особых претензий к нему не предъявляю.

- В отношении Гавунаса речь идет прежде всего о федеральном факторе, о позиции Москвы?

- Позиция Москвы сформирована нашими местными кадрами. Реально никто не может сказать, почему нельзя. Более того, я знаю, что в Москве не у всех позиция однозначно против, есть люди, которые за. Я не вижу большого криминала, если бы он возглавил Собрание.

- Вас и Гавунаса многие называют политическими партнерами, союзниками. Многие говорят о том, что существует не только политическое партнерство, но и некое финансовое. Насколько это имеет под собой основания? И второй вопрос: в пору его вице-губернаторства было расхожее мнение о том, что реально областью управлял Гавунас, а не вы. То есть был некий серый кардинал, который реально и вел дела.

- Это все сказки. Пусть на меня Гавунас обидится, но управлял областью всегда я. Он, естественно, имел большое влияние на часть вопросов. И все, не более того. Да, он был достаточно ценный член команды, но по ряду причин с ним пришлось расстаться. Эти причины не внешние, что кто-то там давил. К нему было много негативного отношения здесь. Я ему предложил уйти не из-за давления, я в принципе еще ни одного человека из-за давления не уволил в своей администрации, а пришел к этому решению сам, по ряду причин. Мы с ним действительно партнеры, но на водке я не зарабатывал никогда.

- А на керамике?

- Да говорить-то можно все, что угодно… Конечно, определенную финансовую помощь они оказывали, но они финансировали ряд программ, в том числе телевизионных, но это не мой заработок, это финансировалась программа телевизионная, при чем тут я? И люди смотрели. Естественно, мы опирались на их структуру, но не более того. Лично я не зарабатывал.

- Прямой вопрос: вы считаете, Михаила Гавунаса прямым, честным политиком и бизнесменом?

- Я считаю его бизнесменом. Честно говоря, у меня с ним не все гладко в отношениях, он тоже на меня обижается, что я его убрал из администрации, я тоже на него за что-то там обижаюсь, поэтому отношения, как всегда, не простые, но, в принципе, он достаточно нормальный бизнесмен. В политике, конечно, опыта ему не хватает, честно скажу. Но я не знаю ничего такого, чтобы говорило о том, что с ним нельзя работать. Может быть, я чего-то не знаю, но то, что я знаю, говорит о том, что работать можно. Хотя человек достаточно сложный, с ним работать непросто, поверьте, я лично работал, но у него есть большие плюсы, энергия большая, хватка хорошая, деловая в том числе.

«Ни одного нового кадра не заметил»

- Если бы вы победили, чтобы вы изменили в своей нынешней команде, кто пришел бы из новых людей, какие планы были, и изменилось ли бы что-нибудь в вашей политике?

- Одному из замов было предложено еще летом какую-то другую работу найти, не зама. Это Шахов. Он фактически не работал последние полгода.

Возможен был приход новых людей, не хочу сейчас называть фамилии.

- Вместо кого?

- Это были пустые места, место Куртукова, и Шахов уходил, освобождалось место.

- Кузнецов заявил о том, что хочет сократить дефицит бюджета с двух миллиардов до нескольких сот миллионов. На ваш взгляд, это реально?

- Я считаю, это нереально. Дефицит все равно останется. Более того, я вам быстро нарисую такой дефицит, что будет не два миллиарда, а четыре или пять. Это невозможно ликвидировать даже теоретически. Т. е. он берет те расходы, которые сейчас приняты к исполнению, но за ними еще стоят те расходы, которые просто не финансируются, а по закону должны финансироваться, и если мы их включим, то тогда вопрос не решаем. При общей несбалансированности в стране невозможно сбалансировать бюджет области, это просто нереально. Другое дело, что уменьшить можно, но какой ценой? И что важнее: сбалансированный бюджет на бумаге или катаклизмы в обществе, которые наступят.

- А те строки, за счет которых он хотел сократить расходы, в частности, продажа BMW и сокращение штата администрации?

- Да нет, это не серьезно. Продажа BMW, во-первых. Давайте серьезно, он ездит тоже не на «Волге». Он миллиардер, у него есть хорошая личная машина. Ну что, ей в гараже что ли стоять, он будет эксплуатировать ее за счет области. Это нормально. Хочет продать BMW – пусть продает, нет проблем. Я – не миллиардер, у меня нет личной машины, у жены есть «Шкода Октавиа», но это ее машина, она на ней ездит. У меня нет своей машины, я не мог по этому пути пойти. С точки зрения работы, машина представительского класса необходима области, она себя окупает. Политически была сделана ошибка, когда она покупалась, тот же самый Ермолаев занимался этим вопросом, и мы купили BMW только по одной причине: считали, что она российского производства. Ермолаев просто тупо неправильно доложил, это, кстати, было одной из причин, почему он ушел из администрации. Конечно, если бы я заранее знал, что она немецкая, мы купили бы другую машину. Эту взяли по одной причине: думали, что она российская, и у нас была BMW «пятерка», российская, взяли «семерку», тем более, они планировали их производить, но до сих пор, кстати, не производят. Мы поручили Ермолаеву разобраться, он доложил, что да, машина российская. Ну, как у нас все делается…

- Как вы оцениваете первые кадровые назначения Кузнецова? В том числе оставление на работе некоторых вице-губернаторов.

- Да, правильно, нормально решил. Кстати, ни одного нового кадра не заметил, Морозов тоже работал в моей администрации, Максимов работал, ну Зверев, понятно. Морозов – достаточно хороший специалист, и я не случайно его порекомендовал Кузнецову в свое время как лучшего специалиста, который есть у меня на примете. Он реально таким и является, но дело в том, что он пиарщик, а управление областью и пи-ар – это разные вещи. Пи-ар будет хороший, могу сразу сказать, у Кузнецова будет нормальный пи-ар.

- Евгений Михайлов образца 1996-го года и Евгений Михайлов образца декабря 2004-го года – есть отличия?

- Опыта, конечно, больше стало. Может быть, знаний, конечно, больше. Наверно, появилась какая-то репутация: когда ты восемь лет управляешь Псковской областью, именно Псковской, то, как говорится, год за два дают.

- Евгений Эдуардович, какие дальше жизненные планы, какие вам поступали предложения?

- Мы ждем их.

- Что скажете о должности посла в Эстонии?

- Кстати, тоже вариант возможен был бы, но посол будет меняться только следующей осенью. Да, у меня достаточно знания Прибалтики и вообще всей этой сферы. Посол – больше политическая фигура, но это все-таки большая специфика, дипломатия, это надо уходить в МИД, для меня это не самый лучший вариант. Теоретически это возможно, но практически этого не будет. Предложения обещают сформулировать. Есть такие обещания. Пока предложений нет, я не знаю, когда они появятся. Наверное, появятся. Ждем пока.

Беседовали Максим АНДРЕЕВ, Александр МАШКАРИН,
Агентство политической информации «НАВИГАТОР».
С полным текстом интервью вы можете ознакомиться на сайте АПИ «Навигатор»
http://navigator.pskovregion.org

[1] См.: Евгений Михайлов: «Работаем в нормальном режиме без чрезвычайных ситуаций». Беседовала Елизавета Мартынова / «ПГ», № 9 (29) от 1 марта 2001 г.

[2] См., например: АПИ «Навигатор». ««Новый курс» Евгения Михайлова» / «ПГ», № 11 (31) от 15 марта 2001 г. и другие публикации 2000-2004 гг.