Сила Сибири

В Псковской области завершился фестиваль русской музыки имени Мусоргского и Римского-Корсакова, но о нём — в следующем номере. Тем более что самое яркое событие в области симфонической музыки на псковской сцене в апреле произошло ещё до этого фестиваля. В Большом концертном зале Псковской областной филармонии выступил Красноярский академический симфонический оркестр.

«Жалкий, отвратительный композитор»

Красноярский симфонический оркестр в Пскове не очень известен. В Пскове до появления афиш о его существовании многие вообще не слышали. Сибирь далеко. Полного зала собрать не удалось. Хотя список музыкантов, с которыми оркестр сотрудничал за время своего существования с 1977 года, впечатляет (Святослав Рихтер, Михаил Плетнёв, Виктор Третьяков, Дмитрий Башкиров, Игорь Ойстрах, Владислав Чернушенко…).

Сибирский оркестр, судя по всему, произвёл на псковских зрителей сильное впечатление. Симфонических оркестров за последние годы в Пскове выступало немало, и Красноярский — один из лучших. Мощное звучание. Сразу несколько человек после концерта сказали одно и то же: «Настоящий большой оркестр». Есть оркестры маленькие, а есть большие.

Открывался концерт увертюрой к опере Джузеппе Верди «Набукко». В 1844 году, сразу после премьеры, эта опера расколола музыкальный мир. Одни зрители пребывали в полном восторге, а другие в прямом смысле плевались — настолько увиденное и услышанное показалось им отвратительным. Немецкий композитор Отто Николаи (одно время он был помощником немецкого дирижёра и композитора Конрадина Крейцера, а позднее сменил Феликса Мендельсона на посту капельмейстера Берлинского кафедрального собора) вошёл в историю музыки не только как автор оперы «Виндзорские проказницы», но и как автор следующего высказывания: «Оперы Верди действительно ужасны. Он пишет как глупец и совершенно не профессионален технически, он, должно быть, имеет сердце осла, и, по-моему, это жалкий, отвратительный композитор». Николаи сказал это, узнав о похвалах в адрес Верди после премьеры оперы «Набукко». И вряд ли это было связано исключительно с завистью и с тем, что сам Отто Николаи до этого отказался сочинять оперу на либретто «Набукко».

Люди, подобные Николаи, действительно хорошо разбирались в музыке, но только в музыке прошлого. Всё, что не вписывалось в традицию, казалось им грубым, простонародным. Для них музыка Верди, выражаясь современным языком, казалась попсой. Достаточно того, что публика во время оперного представления шумно требовала исполнения на бис, что формально нарушало действо.

Незадолго до псковского выступления я спросил художественного руководителя и главного дирижёра Красноярского академического симфонического оркестра Владимира Ланде: «Для Пскова вы выбрали произведения трёх классиков. Почему именно они и почему именно эти произведения?» — «Открываем мы Верди, потому что, во-первых, я очень люблю оперу и не мог приехать сюда, не сыграв ни одного оперного произведения. Во-вторых, у Верди мне очень близок именно «Набукко». Это поворотная опера в жизни Верди. Он начал писать «Набукко» как спасение собственной жизни. У него была невероятная трагедия: умерли сын, дочь и жена — в течение нескольких месяцев. Это та музыка, которая спасла его от суицида. По накалу страстей, мне кажется, этому произведению почти нет равных».

Владимир Ланде перед концертом в Большом зале Псковской филармонии. Фото: Андрей Кокшаров

Владимир Ланде как музыкант и сам не прочь иногда нарушить классический канон. С 1989 года он живёт в США, у него американское и российское гражданства, и кроме записей абсолютной классики (Брамс, Чайковский, Рахманинов, Шостакович и т. д.) у него в биографии есть выступления с Реем Чарльзом, Стиви Уандером, Стингом…

«Это публика, которая соучаствует в исполнении»

Разговор с Владимиром Ланде продолжился. «Вы не только этим оркестром руководите, но и двумя вашингтонскими». — «Тремя! — улыбнулся Владимир Ланде. — Один в Вашингтоне, один в Аннаполисе (тоже недалеко), и один на юге Мэриленда. Симфонический — на юге Мэриленда, в Вашингтоне — камерный, и в Аннаполисе — молодёжный». — «Как это технически осуществляется?» — «Невероятным количеством перелётов и переездов. Дело в том, что график безумный, но каждый раз, когда я думаю о том, что надо сделать график более полезным для меня как человека, то понимаю: творческие процессы необходимы здесь, и там, и везде. Хотя признаюсь, что в последнее время всё больше времени стараюсь уделять красноярскому оркестру. Мне кажется, что сейчас он самый интересный и перспективный в моей жизни». — «О западной публике обычно говорят, что она намного старше, чем в России. Это миф или так оно и есть?» — «На Западе она во много раз старше, чем в России. Я должен сказать, что одной из причин того, что мне интересен именно красноярский оркестр, является ещё и публика, которая живёт в Красноярске, в Сибири, в России… Есть подобные же тенденции в Латинской Америке, в некоторых странах. Это публика, которая соучаствует в исполнении. Это эффект двусторонней улицы. Энергия не только покидает сцену и отправляется в зал, но и возвращается на сцену. И тогда исполнение становится наиболее интересным. Хотя в зале все — студенты, школьники и, конечно, умудрённые опытом пенсионеры».

Студенты, школьники и, конечно, умудрённые опытом пенсионеры в первом отделении услышали ещё и скрипичный концерт Яна Сибелиуса. Сибелиус для Пскова композитор почти свой. Его бюст установлен в центре города – недалеко от Псковского кремля.

Предваряя выступление, Владимир Ланде сказал: «Что же касается скрипичного концерта Сибелиуса, то это один из романтических шедевров. Я с колоссальным удовольствием его исполню вместе с Павлом Милюковым. Павел — удивительный солист. Удивительный не только с точки зрения технической. Так что Сибелиус был естественным для этого вечера».

Павел Милюков находился неподалёку. В его руках была скрипка Гварнери. Об этой скрипке невозможно было его не спросить: «Насколько она чувствительна во время путешествий из-за перепадов?..» «Она больше чувствительна к бюрократии, но я старюсь этого не замечать, — ответил скрипач Павел Милюков. — Что же касается перелётов, то однажды был чувствителен перелёт из Улан-Удэ в Бразилию. Перепад температур был от минус 32 до плюс 32…»

Впервые Павел Милюков и Владимир Ланде увиделись друг с другом только накануне псковского выступления. Насколько это может влиять на выступление? По мнению Павла Милюкова, это не проблема, тем более что «восприятие музыки совпадает».

Не раз бывало, что музыканты, приехав в Псков, не могли вспомнить, бывали ли они здесь раньше. У Павла Милюкова я тоже спросил: приезжал ли он в Псков раньше? Полной уверенности у него тоже не было, но он, оглядываясь, произнёс: «Не помню, хотя… Я помню зал, гостиницу помню…» — «А Псковский кремль?» — «Нет, но зал точно помню…» Это как раз иллюстрация к тому, о чём говорил Владимир Ланде (про «безумный график», «невероятное количество перелётов и переездов» и о том, что «творческие процессы необходимы здесь, и там, и везде»). Не всегда даже понятно, где музыкант живёт.

У Владимира Ланде место жительства — Вашингтон и Красноярск, а у Павла Милюкова? «Я преподаю в московской консерватории и являюсь солистом московской филармонии, — рассказал скрипач. — Так что трудно сказать, что я не живу в Москве. При этом я учусь в Вене».

В Вену он в 26 лет отправился учиться к Борису Кушниру. О своём учителе он сказал так: «Я нашёл прекрасного человека, профессора — самого лучшего в мире, и мне повезло, что он принял меня в свой класс. Он всю жизнь посвятил преподаванию и воспитал много прекрасных скрипачей. И я поехал к нему. Он перевернул всю мою профессиональную жизнь…»

Об учителе Владимира Ланде я тоже спросил. «Его зовут Густав Майер, — ответил художественный руководитель красноярского оркестра. — Он ушёл от нас в прошлом году. Это дирижёр, который учился вместе с Зубином Метой, вместе с Клаудио Аббадо. Это были три друга. Но Густав Майер — не путать с Густавом Малером — избрал для себя педагогическую стезю, воспитал невероятное количество учеников. Почти все ведущие дирижёры мира моего поколения в то или иное время у него учились. Это родоначальник собственной школы. В какой-то момент эта школа конкурировала со школой Ильи Александровича Мусина. Я не учился у Мусина официально, но ходил на его уроки, играл как гобоист в его дирижёрском оркестре. Я очень надеюсь, что мне удалось набраться ума-разума в обеих школах, которые, как выяснилось, не такие уж и разные… Ученики Майера, как и Мусина, дирижируют «очень разным языком». Они очень разные люди и музыканты, но это именно то, в чём проявляется талант педагога. Густав Майер не штамповал подобных себе, а раскрывал индивидуальность».

«У композиторов появилась возможность общаться с теми, для кого они пишут»

Во втором отделении сибирские музыканты исполнили третью симфонию Брамса. О ней Владимир Ланде сказал: «Сложнейшая третья симфония Брамса. Одна из вершин в творчестве композитора. Музыка достаточно известная, особенно третья часть. Она использовалось в большом количестве кинофильмов. Так что даже те слушатели, которые нечасто ходят на концерты, наверняка её узнают. Для роста оркестра исполнять эту музыку очень важно».

Павел Милюков на концерте в Большом зале Псковской филармонии. Фото: Андрей Кокшаров

Действительно, третья часть в кино используется часто. Причём иногда это очень специфическое использование. Так произошло с сериалом «Ликвидация», где звучит музыка Энри Лолашвили (в 2009 году Лолашвили номинировали на «Серебряную калошу» за «Плагиат года» — за совпадения с третьей частью третьей симфонии Брамса). Энри Лолашвили потом объяснял, что это был его «Парафраз на пять тактов третьей части третьей симфонии Брамса», но режиссёр Сергей Урсуляк в титрах этого не указал.

Верди, Сибелиус, Брамс… И всё же… «Есть ли у вас в репертуаре что-то специфически сибирское?» - спросил я у Владимира Ланде. «Мы начали в прошлом году программу, которая называется «Симфонии Сибири». Предложили молодым композиторам участвовать в лаборатории. Они пишут для нас произведения, мы их исполняем. Композиторы приезжают к нам, и публика приходит на самую первую репетицию. Происходит обмен мнениями, обмен опытом - между музыкантами оркестра, публикой – как менее подготовленной, так и более подготовленной. Это надо для того, чтобы у композиторов появилась возможность общаться с теми, для кого они пишут. Этот проект оказался колоссально эффективным, не говоря уж о том, что из него родилось несколько произведений высочайшего уровня, которые мы исполняем». - «Можно их перечислить?» - «Одно из произведений называется просто-напросто Yenisey. Это симфоническая поэма. Её написал Михаил Крутик. После этого мы пригласили его быть композитором-резидентом нашего оркестра. Мы всего лишь второй оркестр в России, у которого есть композитор-резидент… В России композитор-резидент, насколько мне известно, впервые появился в Госоркестре имени Светланова (этот пост подразумевает создание и исполнение произведений по специальному заказу. – Авт.). Кроме того, у нас было несколько композиторов, которые написали музыку, посвящённую художникам. Одно из них называется «Миро». Несколько композиторов написали концерты. Прислали нам двадцать пять произведений, из них мы исполнили шесть, а в течение творческой лаборатории мы работали над одиннадцатью. Этот проект будет иметь очень серьёзное продолжение с участием, в том числе, и европейской композиторской школы. Так что возможности расширяются. Но мы будем поддерживать и наших сибирских, русских, российских композиторов. Публика восприняла это неожиданно оптимистично. То негативное отношение, которое было к современной музыке ещё несколько лет назад, - меняется. Для нас важно, что такая музыка жива и развивается. Она исполняется музыкантами оркестра, способными выучить новые музыкальные языки».

***

Несколько слов о российской молодой публике. За несколько дней до концерта красноярского оркестра в том же Большом зале состоялся концерт «Сказка с оркестром «Принцесса лебедей». Младшим школьникам, которых в зале было несколько сотен, целый час рассказывали и показывали сказку о принцессе-лебеде Одетте, принце Зигфриде (автор сценария и чтец - Мария Громова, дирижер - Эдуард Банько). Музыка из балета «Чайковского «Лебединое озеро» в исполнении симфонического оркестра Псковской областной филармонии. Дети, в отличие от некоторых взрослых на концертах симфонической музыки, были очень внимательны и почти не отвлекались, а когда музыкальная сказка закончилась, не только аплодировали, но и дружно скандировали «Спасибо!». Энергия не только отправлялась в зал, но и возвращалась на сцену.